Он прожил всего 31 год, родившись в один год с рождением кинематографа, и умер за год до появления звука. Но самое главное - именно Валентино научил кинематограф играть любовь...
Пара песен да несколько фраз...
И неслось над Нью-Йоркскими крышами,
Над порталами в свете реклам,
В шепотках джентльменов и дам -
Вы еще ничего и не слышали!
И когда выходила толпа,
После тьмы кинозала слепа,
В еженощной своей суматохе,
Мало кто догадаться бы мог,
Что достигнут был некий итог -
Завершенье блестящей эпохи.
Тридцать лет - это целая жизнь,
Череда и триумфов, и тризн,
Это путь от младенчества к зрелости,
От машин в балаганных шатрах
К величавым палатам в горах -
Новый мир, самобытен и целостен.
Но от проб их, успехов, побед,
Видим мы только меркнущий след,
Мы сличаем, и ищем, и - верим,
Разбирая столетия хлам
По музеям и чердакам,
Как руины погибших империй.
Мир с особою живостью лиц,
Где отчаянный бег колесниц
Наблюдали с трибун небожители,
Мир, где властвовала глухота,
Где кричали глаза - не уста,
А движения были стремительны.
Голос жестов, и взглядов, и поз
В штучных выпусках фабрики грез,
В сохранившихся чудом бобинах -
Харолд Ллойд на отвесной стене
И летит на арабском коне
В свой короткий галоп Валентино.
В одночасье повергнуты в прах -
Кто укрылся в роскошных дворцах,
Индустрию отвергнув продажную,
Кто цеплялся за всякую роль,
А кого-то спасал алкоголь,
В Лету темную брошенных заживо.
Но, отстроив с нуля Голливуд,
Те герои и ныне живут
На экране, бесстрашны и молоды,
Образ их сохранился на век,
Чтоб улыбкой, дрожанием век
Нам напомнить: молчание - золото...
Больше картинок: здесь