понедельник, 10 июня 2013
пятница, 07 июня 2013
среда, 05 июня 2013
понедельник, 03 июня 2013
суббота, 01 июня 2013
Уже несколько лет хотела написать роман о вампирах, но только в начале этой зимы, наконец, мой герой явился - классическим образом, во сне, темным декабрьских утром.
Пока вывешу на самлибе, а там видно будет:
Первая часть (всего пять):
http://samlib.ru/editors/t/targis/01steineslied.shtml
четверг, 30 мая 2013
Ведьмак Геральт из саги Анджея Сапковского. Туника, наплечники, перевязь, части перчаток и ботинок из натуральной кожи, на ботинках шнурки из нитей. Шипы на плечах и перчатках, рукояти меча и кинжала из пластики под серебро. Рост 15,5 см.
читать дальше
читать дальше
суббота, 27 апреля 2013
Имелся в виду Лестат, но можно считать, что это Герберт, научившийся играть на скрипке (в конце концов, он мальчик музыкальный, в каноне на клавесине играл). 17 см.
читать дальше
читать дальше
среда, 10 апреля 2013
Призрак Оперы играет на скрипке музыку ночи. Рост 16 см. Книжечка полноценная, прошитая, в бархатном переплете, форзац, нахзац с орнаментом того времени. На ботинках шнурки из нитей, есть цепочка на жилете. Скрипка и ботинки покрыты глянцевым лаком, на фотографиях его еще нет - забыла. Бровь размазалась, но было сложно пролезть под смычок кисточкой 
И между шляпой и плащом оказалось не видно, что волосы настоящие, натуральный шелк На пюпитре - череп. На фотографиях не видно, кольцо на мизинце, разумеется, тоже есть
читать дальше
И между шляпой и плащом оказалось не видно, что волосы настоящие, натуральный шелк На пюпитре - череп. На фотографиях не видно, кольцо на мизинце, разумеется, тоже есть читать дальше
четверг, 04 апреля 2013
1 апреля посмотрели новый фильм "Людвиг Баварский"
Во-первых, спасибо Roseanne за то, что нашла инфу про этот фильм, иначе я бы никогда о нем не узнала. А фильм посмотреть стоило.
Одна из известных фраз баварского «сказочного» короля «король должен оставаться вечной загадкой» оказалась для него вполне справедлива. Личность этого в высшей степени незаурядного человека при большом количестве свидетельств очевидцев, источников, писем, дневниковых записей до сих пор во многом остается загадочной и непостижимой. Лишний вопрос для кинематографистов: в какой мере и в каких вопросах стоит предложить свою версию событий, а где уместнее просто промолчать? Как найти логические связи меж поступками человека талантливого, увлеченного и неадекватно мыслящего? Немецкие кинематографисты в очередной раз взялись за решение этой непростой задачи, и думаю, решили ее неплохо.
Первый вопрос, который возникает естественным образом: «А надо ли было делать новый фильм, когда есть классический фильм Висконти 1972 года, когда есть красавец Хельмут Бергер, и лучше все равно не скажешь?» Теперь я могу ответить: да. У нового фильма, без затей озаглавленного «Ludwig II», есть свои несомненные достоинства. Здесь нам предлагают созданную современными средствами яркую, дивно красивую картинку и новые, свои собственные грани в портрете Людвига Виттельсбаха. Ценность этой интерпретации, может быть, как раз в том, что это национальная баварская продукция, здесь Людвиг представлен так, как видят его потомки его собственных подданных.
Начало фильма представилось несколько сумбурным, с постоянным повторением лозунгов за искусство и против войны, которые минут через пятнадцать начинают действовать на нервы, и нехваткой каких-то спокойных кадров для передышки. Однако потом все это некоторым образом устраивается, и сюжет захватывает. Понятно, что сумбурность эту и стремительную смену эпизодов вызывает необходимость втиснуть большую историю в ограниченный объем времени. Из-за этого же приходится отказываться от многих важных фактов и сюжетных линий в пользу пары основных, которые неизбежно оставляют ощущение, что нечто важное было упущено. Такое ощущение у меня было сразу после фильма, однако когда первое впечатление прошло, и я стала вспоминать, чего же там, собственно, не хватает, то обнаружила, что вообще-то все, что надо, в фильме присутствует, не упущено практически ничего, хотя некоторым фактам или персонажам отводится секунда-другая экранного времени.
Почти до конца фильма думала, где шляется граф Дюркхайм, адъютант короля, который в остальных виденных мной интерпретациях исполнял роль близкого друга и защитника Людвига – возможно, безосновательно… Здесь он появился секунд на пятнадцать, хотя как адъютант мог бы и почаще мелькать в кадре.
Но в целом достойно показана не только фигура самого короля, но и его эпоха, в тех же скупых кратких отсылках представлены настроения в обществе, революционное прошлое Вагнера, даже демократические взгляды Элизабет.
Главным достоинством фильма однозначно является его главный герой. Сабин Тамбреа, 28-летний румын ростом 1.93, прекрасно справился с нелегкой задачей. Именно рост, совпадающий с ростом самого Людвига, и привел его в этот проект. Лицом он на Людвига непохож, однако правильная штатура, вероятно, куда более важна, так как создает общее впечатление, а остальное достигается хорошей актерской игрой. Длинная, тонкая фигура, затянутая в наглухо застегнутый черный сюртук или черную рубашку, создает ощущение хрупкости. Людвиг на всех смотрит сверху вниз, нам доходчиво демонстрируют его спортивную форму, и в то же время он теряет сознание при любом всплеске эмоций. Молодой актер благополучно тянет на своих плечах весь фильм, весь груз сложной и неоднозначной роли, переходя от нежной восторженности и безумному рыку. Там есть момент, где после тяжелого спора из-за Вагнера Людвиг лежит едва не при смерти, над ним хлопочут врачи, приходит родная мать и ходит вокруг него, зудя: «А я тебя предупреждала, выгони Вагнера, подпиши приказ о мобилизации!» Прежде чем прибежали любящий дядюшка и братец и стали капать на мозги уже с двух сторон (при таких родственничках сойти с ума немудрено), Людвиг посылает мать далеко и совершенно справедливо, и в момент, когда он кричит на нее, видно, как к его лицу на глазах приливает кровь. Решпект. У мальчика определенно большой талант, и что особенно приятно, здешняя интерпретация образа полностью совпадает с моим видением Людвига Баварского. Собственно, посмотрев трейлер, увидев эту тонкую фигуру, жесты, мимику, я сразу поняла, что это будет мой Людвиг и что смотреть надо обязательно.
В фильме традидионно много внимания уделяется отношениям короля и Вагнера – еще бы, это все-таки главное свершение Людвига, как говорат, меценатский подвиг. Вагнер очень хорош, хотя я бы добавила кое-что в эту линию… ну, как и во все
Отношения с Элизабет вопреки традиции остались в стороне, Элизабет время от времени заезжает в гости главным образом, потому что печется о судьбе Австрийской имерии (что для нее совсем нехарактерно). Впрочем, ИМХО страшна она так, что чем меньше ее в кадре, тем лучше.
На первом плане здесь оказалась история с Зофи и несостоявшейся свадьбой. Зофи, которую традиционно стремятся представить или совершенно неинтересной, или в чем-то неприятной, однозначно симпатична – авторы не делают Людвигу поблажек, и их версия событий вполне удовлетворительна.
Центральный мужской персонаж помимо главного героя – шталмейстер Рихард Хорниг, пользовавшийся большим доверием короля и неоднократно упоминавшийся в его дневнике. На мой взгляд, слэшевая линия получилась слащаво-надуманной, зато хоть глаз отдыхает, поскольку дам тутошних лучше не видеть.
Собственно, у меня всего три претензии к фильму, и одна из них именно в этом: неужели нельзя было найти трех красивых женщин на роли матери и двух кузин Людвига? Потому что то, что мы имеем в фильме, нарушает общую гармонию и не соответствует исторической правде. В конце концов, это была одна семья, они все были похожи между собой (включая Людвига), обладали утонченной аристократической наружностью, и если уж режиссеры искали точного соответствия главного героя по росту, то могли бы и тут постараться…
Второе мое замечание – можно было бы больше внимания уделить одержимости Людвига техническим прогрессом. Его собственная вовлеченность в процессы строительства и изобретательства и некоторые другие подобные моменты заняли бы лишних несколько минут за весь фильм и работали бы в пользу главного героя.
И еще разочаровала концовка фильма. Авторы пошли по пути наименьшего сопротивления и представили официальную версию, предложенную Людвиговыми вероятными убийцами: совсем свихнулся, дернулся бежать, случайно локтем пришиб доктора и почему-то утонул. И ни слова о том, что на другом берегу озера его ждали друзья, готовые вывезти его за границу, хотя это вроде бы установленный факт? Сорокалетнего Людвига играет другой актер, визуально он подходит для роли хорошо, но такое чувство, что его вообще стараются поменьше держать на экране и задачу перед ним ставят гораздо более простую, нежели у Тамбреа – он просто показывает явную психическую деградацию, на фоне которой действия правительства представляются правомерными.
Это, конечно, право авторов, однако, в любом случае, эпизоды ареста, заключения и смерти Людвига решены откровенно слабо – или просто торопливо, из-за ограниченного времени.
Зато ведущую роль в фильме вместо теряющего рассудок короля принимают иные персонажи – Нойшванштайн, Линдерхоф, Херренкимзее, его фантазийные замки-дворцы. Вообще, умопомрачительная картинка и грациозная операторская работа – еще одно большое достоинство этого фильма. Не говоря уже о современном качестве техники и освещения, которые заставляют пышные интерьеры и эффектные здания сиять по-новому в сравнении с тем же классическим вариантом. Кроме дворцов Людвига и внушительной мюнхенской Одеонплатц, нам показывают Версаль, знаменитую зеркальную галерею Версальского дворца и ее копию в Херренкимзее, словно бы предлагая сравнить.
С замками оказались связаны два момента большого веселья. Первый был, когда переводчик размеренно и старательно, по слогам, произнес: Ной-ШВАЙН-штайн. Для нешпрехающих: шван – лебедь, швайн – свинья, разные вещи, не правда ли?
И достойным завершением этого похода в кинотеатр стал плакат, который мы увидели, когда после просмотра, впечатленные печальной судьбой Людвига (а именно в Нойшванштайне происходит его окончательная деградация, порывы к самоубийству, арест) спускались по лестнице кинотеатра. Плакат во всю стену с фотографией Нойшванштайна и надписью: «Лучшие моменты жизни!»
youtu.be/UzZjUSC_Ehw
Во-первых, спасибо Roseanne за то, что нашла инфу про этот фильм, иначе я бы никогда о нем не узнала. А фильм посмотреть стоило.
Одна из известных фраз баварского «сказочного» короля «король должен оставаться вечной загадкой» оказалась для него вполне справедлива. Личность этого в высшей степени незаурядного человека при большом количестве свидетельств очевидцев, источников, писем, дневниковых записей до сих пор во многом остается загадочной и непостижимой. Лишний вопрос для кинематографистов: в какой мере и в каких вопросах стоит предложить свою версию событий, а где уместнее просто промолчать? Как найти логические связи меж поступками человека талантливого, увлеченного и неадекватно мыслящего? Немецкие кинематографисты в очередной раз взялись за решение этой непростой задачи, и думаю, решили ее неплохо.
Первый вопрос, который возникает естественным образом: «А надо ли было делать новый фильм, когда есть классический фильм Висконти 1972 года, когда есть красавец Хельмут Бергер, и лучше все равно не скажешь?» Теперь я могу ответить: да. У нового фильма, без затей озаглавленного «Ludwig II», есть свои несомненные достоинства. Здесь нам предлагают созданную современными средствами яркую, дивно красивую картинку и новые, свои собственные грани в портрете Людвига Виттельсбаха. Ценность этой интерпретации, может быть, как раз в том, что это национальная баварская продукция, здесь Людвиг представлен так, как видят его потомки его собственных подданных.
Начало фильма представилось несколько сумбурным, с постоянным повторением лозунгов за искусство и против войны, которые минут через пятнадцать начинают действовать на нервы, и нехваткой каких-то спокойных кадров для передышки. Однако потом все это некоторым образом устраивается, и сюжет захватывает. Понятно, что сумбурность эту и стремительную смену эпизодов вызывает необходимость втиснуть большую историю в ограниченный объем времени. Из-за этого же приходится отказываться от многих важных фактов и сюжетных линий в пользу пары основных, которые неизбежно оставляют ощущение, что нечто важное было упущено. Такое ощущение у меня было сразу после фильма, однако когда первое впечатление прошло, и я стала вспоминать, чего же там, собственно, не хватает, то обнаружила, что вообще-то все, что надо, в фильме присутствует, не упущено практически ничего, хотя некоторым фактам или персонажам отводится секунда-другая экранного времени.
Почти до конца фильма думала, где шляется граф Дюркхайм, адъютант короля, который в остальных виденных мной интерпретациях исполнял роль близкого друга и защитника Людвига – возможно, безосновательно… Здесь он появился секунд на пятнадцать, хотя как адъютант мог бы и почаще мелькать в кадре.
Но в целом достойно показана не только фигура самого короля, но и его эпоха, в тех же скупых кратких отсылках представлены настроения в обществе, революционное прошлое Вагнера, даже демократические взгляды Элизабет.
Главным достоинством фильма однозначно является его главный герой. Сабин Тамбреа, 28-летний румын ростом 1.93, прекрасно справился с нелегкой задачей. Именно рост, совпадающий с ростом самого Людвига, и привел его в этот проект. Лицом он на Людвига непохож, однако правильная штатура, вероятно, куда более важна, так как создает общее впечатление, а остальное достигается хорошей актерской игрой. Длинная, тонкая фигура, затянутая в наглухо застегнутый черный сюртук или черную рубашку, создает ощущение хрупкости. Людвиг на всех смотрит сверху вниз, нам доходчиво демонстрируют его спортивную форму, и в то же время он теряет сознание при любом всплеске эмоций. Молодой актер благополучно тянет на своих плечах весь фильм, весь груз сложной и неоднозначной роли, переходя от нежной восторженности и безумному рыку. Там есть момент, где после тяжелого спора из-за Вагнера Людвиг лежит едва не при смерти, над ним хлопочут врачи, приходит родная мать и ходит вокруг него, зудя: «А я тебя предупреждала, выгони Вагнера, подпиши приказ о мобилизации!» Прежде чем прибежали любящий дядюшка и братец и стали капать на мозги уже с двух сторон (при таких родственничках сойти с ума немудрено), Людвиг посылает мать далеко и совершенно справедливо, и в момент, когда он кричит на нее, видно, как к его лицу на глазах приливает кровь. Решпект. У мальчика определенно большой талант, и что особенно приятно, здешняя интерпретация образа полностью совпадает с моим видением Людвига Баварского. Собственно, посмотрев трейлер, увидев эту тонкую фигуру, жесты, мимику, я сразу поняла, что это будет мой Людвиг и что смотреть надо обязательно.
В фильме традидионно много внимания уделяется отношениям короля и Вагнера – еще бы, это все-таки главное свершение Людвига, как говорат, меценатский подвиг. Вагнер очень хорош, хотя я бы добавила кое-что в эту линию… ну, как и во все
Отношения с Элизабет вопреки традиции остались в стороне, Элизабет время от времени заезжает в гости главным образом, потому что печется о судьбе Австрийской имерии (что для нее совсем нехарактерно). Впрочем, ИМХО страшна она так, что чем меньше ее в кадре, тем лучше.
На первом плане здесь оказалась история с Зофи и несостоявшейся свадьбой. Зофи, которую традиционно стремятся представить или совершенно неинтересной, или в чем-то неприятной, однозначно симпатична – авторы не делают Людвигу поблажек, и их версия событий вполне удовлетворительна.
Центральный мужской персонаж помимо главного героя – шталмейстер Рихард Хорниг, пользовавшийся большим доверием короля и неоднократно упоминавшийся в его дневнике. На мой взгляд, слэшевая линия получилась слащаво-надуманной, зато хоть глаз отдыхает, поскольку дам тутошних лучше не видеть.
Собственно, у меня всего три претензии к фильму, и одна из них именно в этом: неужели нельзя было найти трех красивых женщин на роли матери и двух кузин Людвига? Потому что то, что мы имеем в фильме, нарушает общую гармонию и не соответствует исторической правде. В конце концов, это была одна семья, они все были похожи между собой (включая Людвига), обладали утонченной аристократической наружностью, и если уж режиссеры искали точного соответствия главного героя по росту, то могли бы и тут постараться…
Второе мое замечание – можно было бы больше внимания уделить одержимости Людвига техническим прогрессом. Его собственная вовлеченность в процессы строительства и изобретательства и некоторые другие подобные моменты заняли бы лишних несколько минут за весь фильм и работали бы в пользу главного героя.
И еще разочаровала концовка фильма. Авторы пошли по пути наименьшего сопротивления и представили официальную версию, предложенную Людвиговыми вероятными убийцами: совсем свихнулся, дернулся бежать, случайно локтем пришиб доктора и почему-то утонул. И ни слова о том, что на другом берегу озера его ждали друзья, готовые вывезти его за границу, хотя это вроде бы установленный факт? Сорокалетнего Людвига играет другой актер, визуально он подходит для роли хорошо, но такое чувство, что его вообще стараются поменьше держать на экране и задачу перед ним ставят гораздо более простую, нежели у Тамбреа – он просто показывает явную психическую деградацию, на фоне которой действия правительства представляются правомерными.
Это, конечно, право авторов, однако, в любом случае, эпизоды ареста, заключения и смерти Людвига решены откровенно слабо – или просто торопливо, из-за ограниченного времени.
Зато ведущую роль в фильме вместо теряющего рассудок короля принимают иные персонажи – Нойшванштайн, Линдерхоф, Херренкимзее, его фантазийные замки-дворцы. Вообще, умопомрачительная картинка и грациозная операторская работа – еще одно большое достоинство этого фильма. Не говоря уже о современном качестве техники и освещения, которые заставляют пышные интерьеры и эффектные здания сиять по-новому в сравнении с тем же классическим вариантом. Кроме дворцов Людвига и внушительной мюнхенской Одеонплатц, нам показывают Версаль, знаменитую зеркальную галерею Версальского дворца и ее копию в Херренкимзее, словно бы предлагая сравнить.
С замками оказались связаны два момента большого веселья. Первый был, когда переводчик размеренно и старательно, по слогам, произнес: Ной-ШВАЙН-штайн. Для нешпрехающих: шван – лебедь, швайн – свинья, разные вещи, не правда ли?
И достойным завершением этого похода в кинотеатр стал плакат, который мы увидели, когда после просмотра, впечатленные печальной судьбой Людвига (а именно в Нойшванштайне происходит его окончательная деградация, порывы к самоубийству, арест) спускались по лестнице кинотеатра. Плакат во всю стену с фотографией Нойшванштайна и надписью: «Лучшие моменты жизни!»
youtu.be/UzZjUSC_Ehw
среда, 27 марта 2013
После месяцев откладывания денег и ожидания она добралась домой и она прекрасна.
Уникальная шарнирная кукла от замечательного мастера Ольги Good. Изначально модель называлась Бонни из серии Sweetest Perfection, имя Машенька возникло спонтанно - так окрестила ее фотограф на профессиональной фотосессии, и это имя так при ней и осталось.
Кукла выглядит совершенно живой, особенно поражают фантастически выразительный взгляд и крохотные - совершенно настоящие - ручки, а также, общая гармония цвета, настроения, выражения.
Здесь уже фотографии на новом месте
читать дальше
Уникальная шарнирная кукла от замечательного мастера Ольги Good. Изначально модель называлась Бонни из серии Sweetest Perfection, имя Машенька возникло спонтанно - так окрестила ее фотограф на профессиональной фотосессии, и это имя так при ней и осталось.
Кукла выглядит совершенно живой, особенно поражают фантастически выразительный взгляд и крохотные - совершенно настоящие - ручки, а также, общая гармония цвета, настроения, выражения.
Здесь уже фотографии на новом месте
читать дальше
среда, 20 февраля 2013
Граф-Вампир со своим домашним любимцем. Фанарт, навеяно "Танцем вампиров". Ростом 16 см. Бархатный плащ, на руках - коготки из прозрачной пластики, сапожки с каблучками.
Можно здесь заказать:
Можно здесь заказать:
среда, 30 января 2013
Середина января. Берлин. Дово льно морозно, но не слишком, нормальная зимняя погода. Унтер ден Линден и все близлежащие улицы в раскопках, куда ни посмотришь – строительные краны, гулять радости мало. В пять часов уже кромешная темень, не нарадуюсь, что Питер живет по летнему времени.
Знаменитый Фридрихштадтпаласт – днем это тускло-серый безликий ящик – оживает, когда спускается вечер, и сияет яркими афишами и ядовито розовой световой окантовкой окон. Афиш сегодняшнего концерта нет ни на здании, ни поблизости – это Гастшпиль, гостевой концерт, втиснутый вне постоянного репертуара, в выходной день дворца. Однако, зал полон, и настрой публики исключительный: выступает звездный дуэт немецкоязычного мюзиклового театра, Пия Даус и Уве Крёгер, артисты, которых в Берлине хорошо знают и любят. И которые хорошо знают и любят Берлин – они много здесь выступали, а Крёгер здесь учился в далекие 80-е годы, разумеется, тогда еще на западной стороне. С тех пор прошло 25 лет, с начала двух блестящих карьер – хороший повод для совместного «юбилейного» тура по Австрии и Германии. Этот тур начался накануне в Колоссеум-театре Эссена (где десять лет назад оба блистали в первой немецкой постановке Элизабет) и завершится в мае в Вене, где двадцать лет назад та же Элизабет сделала обоих звездами.
Под звуки увертюры-попурри из песен из наиболее популярных мюзиклов Ллойд-Веббера – Суперзвезды, Кошек, Старлайта, Эвиты, Призрака, Сансета – мне пришло в голову, а ведь правда, каждый из этих мюзиклов имеет отношение к кому-то из выступающих, если не к обоим сразу. Так же как и многие другие популярные во всем мире мюзиклы – те же Отверженные или Мисс Сайгон, или, например, … и оркестр Хервига Кратцера, постоянно сопровождающий обоих исполнителей на концертах, заиграл таинственное, щекочущее нервы начало Willkommen, Bienvenu, Welcome с ощущением, что кто-то приближается такой мягкой, неторопливой, крадущейся походкой… но на сцене было пусто, и торопливо завертевшись, мы обнаружили нашего неизменного МС в центральном проходе. После его приветствия и многообещающих заверений: «Hier bei uns ist das Leben wunderschööööön!» вышла Пия с «Кабаре», после чего последовала обкатанная ими много лет назад на концертах «Nobody’s Side», а затем – долгий марафон, череда сольных номеров. Артисты явно получали массу удовольствия, и это место, и эти песни явно означали для них множество теплых и ностальгических воспоминаний – яркое и прекрасное прошлое. И у порядочной части публики, надо думать.
Отверженные. Мюзикл, который значит особенно много для обоих. «Штерн». Уве, идеально прямой, в полном осознании того, что на нем должен быть мундир, обращается к звездам – собратьям по службе – с мечтательной и печальной улыбкой, и звезды отражаются у него в глазах (вспомнить Кроу и прослезиться). Пия поет соло Фантины – она была Фантиной, когда познакомилась в Амстердаме с Крёгером-Анжольрасом, когда были они совсем молодыми, неопытными актерами, на которых не задерживались камеры бутлегеров
. Именно «Отверженные» положили начало этому дуэту, который впоследствии открыл первую страницу истории национального немецкоязычного мюзикла. Три мушкетера. Молитва Ришельё и соло Миледи «Я вернулась». Здесь в Берлине они встретились в своем единственном совместном спектакле помимо «Элизабет».
Totale Finsternis. Каждый раз, когда я это наблюдаю, мне приходит в голову, что из Уве получился бы замечательный (и уж точно очень неординарный) Кролок, если бы не полное внешнее несовпадение с персонажем. Пия, в начале концерта равнодушно отвергавшая активные ухажвания и признания в любви со стороны партнера, после вампирского поцелуя дивно разыграла внезапное потрясение, страх, осознание, в какую бездну ее тянет, и молча убежала со сцены. Проводив ее долгим вожделеющим взглядом Уве – очень уместно - принялся читать классическую лекцию ван Хельсинга – Nosferatu. В пару к «Дракуле» Пия исполниля заглавное соло из «Ребекки» (о том, кто, собственно, создал образ Максима, неловко промолчали).
Завершился первый акт первой фрагментом Музыки ночи и Призраком Оперы – кажется, ни разу еще не звучало Увино: «Sing My Angel Sing!» настолько прочувствованно и мощно.
Бульвар Сансет – блестящие Джо Гиллис и Норма, хотя они исполняли эти роли в разных театрах.
All that Jazz – в «Чикаго» Пия выступала на Бродвее. В пару ей Крёгер исполнил единственный немюзикловый и единственный новый для слушателей номер концерта – Skyfall, прибавив его к своей коллекции песен джеймсбондовской франшизы.
Хайлайтом концерта стал непривычный для немецкой публики «Эдельвайсс», который они исполнили дуэтом, причем, если Уве уже года два из кожаных альпийских шорт можно сказать не вылезает, то Пия, к всеобщему удивлению, тоже явилась в дирндле – национальном тирольском женском костюме. Уве в который раз уже рассказал историю о том, как он попал в этот мюзикл – как знать не знал, что это такое, и впервые услышал «Эдельвайсс» в азиатском караоке-баре, и как неоправданно плохо знакомо немецкоязычное население с этим сюжетом. Но не упустил и случая проехаться по американцам, отметив, что в фильме семейство фон Трапп жизнерадостно переходит пешком через горы из Зальцбурга… в Швейцарию!
А ведь верно, раньше и в голову не приходило… Интересно, сколько они туда шли? Рассказал Уве и о том, как мэр Нью-Йорка встречал австрийскую делегацию «Эдельвайссом», в полной уверенности, что это австрийский национальный гимн. Песня исполнялась и соло, и дуэтом, и на немецком, и на английском, но несмотря на чудные аутентичные костюмы, концовка получилась смазанной и не было того потрясающего впечатления, как от исполнения этого же номера летом в Фюссене, когда Уве пел один и гораздо более проникновенно.
Завершился концерт блоком из Элизабет – самый дорогой для себя спектакль оставили на сладкое. Когда Уве спрашивают о любимой роли, он не задумываясь называет «дер Тода»: «Это же мое дитя (Mein Kind)!» Во время последнего дуэта у Пии случилось два подряд конфуза: от нее отвалилось нечто большое и серебристое (укаршение активно рекламируемой ею фирмы), а потом еще и что-то случилось с туфлей, так что Пия поспешила ухромать со сцены.
Но зрителей ожидало еще целое дополнительное представление da Capo, артистов много раз вызывали на сцену, отдача была потрясающая. Как мне сказали, накануне, на первом концерте тура, такого настроения в зале не было. Не зря, в очередной раз выйдя из-за кулис, Крёгер взревел: «Я ЛЮБЛЮ БЕРЛИН!»
Были там моменты общего погружения в воспоминания: в конце Time of my Life, Уве и Пия без всякой связи с песней замирают обнявшись и оба одинаково опускают глаза, явно охваченные одним и тем же наплывом нежности и ностальгии; непередаваемое выражение в глазах Крёгера, когда он поднимает Пию на руки в финальном номере Элизабет: Она – моя! и уносит прочь. Der Schleier fällt в завершение концерта публика восприняла как дорогой подарок.
Надо признать, рядом с Пией голос Уве звучал напряженно, но все-таки гораздо лучше, чем два года назад - во время перерыва в мюзикловой карьере.
Было и много веселья и спонтанных шуток. Был момент, когда Уве принес для Пии букет несколько пожухших роз – надо думать из реквизита, и тут же нашелся: «Это… от вчерашнего концерта остались, я их в холодильнике держал… не очень помогло»
Раздавая благодарности, Крёгер упомянул, что все костюмы подготовила фирма Андреи Бошан, в которой он является партнером, и Пия ревниво вклинилась: «Дирндль – моей мамы!», Уве ей это не спустил, и когда настала очередь Пии рекламировать драгоценности Ювелан, не преминул заметить как бы между прочим: «Это которое свалилось?»
Последний Time of my life утонул в перепутанных строках и всеобщем хохоте, когда актеры обнаружили, что слова песни уж слишком соответствуют им самим и нынешнему моменту. Впрочем, публика явно имела в виду то же самое:
You’re the one thing I can’t get enough of!
вторник, 08 января 2013
Появился новый телефон, и по этому поводу образовалась вот такая подставка. Корзинка цвета "античного золота" и сова-неясыть с жемчужным оперением.
читать дальше
читать дальше
пятница, 14 декабря 2012
Самый первый в Европе трактат о строительстве мостов был опубликован в 1716 году в Париже. Его автором был Юбер (или Анри, по другим источникам) Готье (Hubert (Henri) Gautier, 1660 – 1737), французский архитектор и инженер мостов и дорог.
Готье родился в старинном городе Ним в Лангедоке, на юге Франции. Изучал медицину, получил степень доктора, но впоследствии увлекся точными науками и сделал карьеру именно на этом поприще. В качестве королевского инженера он исполнял заказы Военно-морского флота и занимался строительством общественных зданий в родной провинции Лангедок. Написанный им «Трактат о строительстве дорог», первая работа нового времени на эту тему, вышел в свет в Тулузе в 1693 году.
В 1713 году он был назначен одним из первых генеральных инспекторов мостов и дорог и поселился в Париже. Опубликованный им в 1716 году «Трактат о мостах» пережил множество переизданий в течение XVIII века, был переведен на немецкий язык и оставался единственной работой на эту тему до начала XIX века.
Недавно мне довелось подержать в руках первое издание его знаменитого трактата, вклад которого в развитие инженерного дела трудно переоценить. Скромный томик карманного формата в одну восьмую листа, переплетенный в желтовато-белесую телячью кожу, сохранившую замечательную гладкость и прочность, содержит три работы Готье: «Трактат о мостах», «Трактат о строительстве дорог» и опубликованное годом позже «Рассуждение о толщине устоев моста, о ширине опор…». Все три книги опубликованы Андре Кэйо, соответственно, в 1716 и 1717 годах, с апробацией и королевской привилегией, являвшейся в те времена своеобразным копирайтом.
О содержательности трактата о мостах можно судить по его полному заглавию, приведенному на титульном листе (в те времена титульный лист сообщал исчерпывающую информацию о книге, игравшую роль аннотации, а нередко – и содержания): «Трактат о мостах, где говорится о мостах римских и современных; об их видах; о мостах как из камня, так и из дерева, и об их расположении на месте.
О проектах мостов, о материалах, из которых их строят, об их фундаментах, об их подмостках, арках, машинах, перемычках для их сооружения.
О разнообразии видов мостов, будь то постоянные мосты; подвижные, плавучие, перекидные, разводные, раздвижные, подъемные мосты со стрелой или коромыслом и т. д.
С объяснением всех терминов искусств, применяемых в строительстве мостов и рисунками, на которых показаны их различные части.
И эдикты, декларации, решения и указы, выпущенные по поводу мостов и дорог, улиц, водоемов, рек. Правовые установления по этому поводу. Об их содержании в порядке. О гарантиях. О дорожных пошлинах и предписаниях по проезду транспорта».
Как можно видеть, автор, сетующий в предисловии на то, что мостам в работах по архитектуре уделяется ничтожно мало места, и априори предполагается, что профессиональный архитектор знает на эту тему все, хотя тема мостов исключительно обширна и требует отдельного рассмотрения, дает в своей работе исчерпывающую на тот момент информацию, включая правовой аспект.
Работу дополняют гравюры, сделанные Н. Гераром, на вклеенных, сложенных в несколько раз листах, с изображениями разных типов мостов, рисунками их конструкции, чертежами. Рисунки, как было принято в то время, оживляют человеческие фигурки.
Так же обстоятельно подготовлены и другие два трактата.
Когда мой отец - преподаватель, специалист именно по строительству мостов - с интересом пролистал эту книгу, он заметил, что в те времена еще не знали формул, не умели рассчитывать необходимые размеры, а потому все делали с большим запасом, на все случаи жизни. "Сейчас же, когда есть возможность точного расчета, запаса не делают, и время от времени конструкции рушатся, - заключил он. - А то, что строилось в ту эпоху, так и стоит". А я всегда говорила, что если бы в XVII веке производили компьютерные винчестеры, они бы крутились до сих пор!
Готье родился в старинном городе Ним в Лангедоке, на юге Франции. Изучал медицину, получил степень доктора, но впоследствии увлекся точными науками и сделал карьеру именно на этом поприще. В качестве королевского инженера он исполнял заказы Военно-морского флота и занимался строительством общественных зданий в родной провинции Лангедок. Написанный им «Трактат о строительстве дорог», первая работа нового времени на эту тему, вышел в свет в Тулузе в 1693 году.
В 1713 году он был назначен одним из первых генеральных инспекторов мостов и дорог и поселился в Париже. Опубликованный им в 1716 году «Трактат о мостах» пережил множество переизданий в течение XVIII века, был переведен на немецкий язык и оставался единственной работой на эту тему до начала XIX века.
Недавно мне довелось подержать в руках первое издание его знаменитого трактата, вклад которого в развитие инженерного дела трудно переоценить. Скромный томик карманного формата в одну восьмую листа, переплетенный в желтовато-белесую телячью кожу, сохранившую замечательную гладкость и прочность, содержит три работы Готье: «Трактат о мостах», «Трактат о строительстве дорог» и опубликованное годом позже «Рассуждение о толщине устоев моста, о ширине опор…». Все три книги опубликованы Андре Кэйо, соответственно, в 1716 и 1717 годах, с апробацией и королевской привилегией, являвшейся в те времена своеобразным копирайтом.
О содержательности трактата о мостах можно судить по его полному заглавию, приведенному на титульном листе (в те времена титульный лист сообщал исчерпывающую информацию о книге, игравшую роль аннотации, а нередко – и содержания): «Трактат о мостах, где говорится о мостах римских и современных; об их видах; о мостах как из камня, так и из дерева, и об их расположении на месте.
О проектах мостов, о материалах, из которых их строят, об их фундаментах, об их подмостках, арках, машинах, перемычках для их сооружения.
О разнообразии видов мостов, будь то постоянные мосты; подвижные, плавучие, перекидные, разводные, раздвижные, подъемные мосты со стрелой или коромыслом и т. д.
С объяснением всех терминов искусств, применяемых в строительстве мостов и рисунками, на которых показаны их различные части.
И эдикты, декларации, решения и указы, выпущенные по поводу мостов и дорог, улиц, водоемов, рек. Правовые установления по этому поводу. Об их содержании в порядке. О гарантиях. О дорожных пошлинах и предписаниях по проезду транспорта».
Как можно видеть, автор, сетующий в предисловии на то, что мостам в работах по архитектуре уделяется ничтожно мало места, и априори предполагается, что профессиональный архитектор знает на эту тему все, хотя тема мостов исключительно обширна и требует отдельного рассмотрения, дает в своей работе исчерпывающую на тот момент информацию, включая правовой аспект.
Работу дополняют гравюры, сделанные Н. Гераром, на вклеенных, сложенных в несколько раз листах, с изображениями разных типов мостов, рисунками их конструкции, чертежами. Рисунки, как было принято в то время, оживляют человеческие фигурки.
Так же обстоятельно подготовлены и другие два трактата.
Когда мой отец - преподаватель, специалист именно по строительству мостов - с интересом пролистал эту книгу, он заметил, что в те времена еще не знали формул, не умели рассчитывать необходимые размеры, а потому все делали с большим запасом, на все случаи жизни. "Сейчас же, когда есть возможность точного расчета, запаса не делают, и время от времени конструкции рушатся, - заключил он. - А то, что строилось в ту эпоху, так и стоит". А я всегда говорила, что если бы в XVII веке производили компьютерные винчестеры, они бы крутились до сих пор!
суббота, 17 ноября 2012
Вот уже несколько лет почти все, что я пишу - и проза, и стихи - имеют отношение к театру или сцене. В этот раз не знаю какое сочетание впечатлений привело к созданию такой вот драматичной картины: война, разбитый бомбардировками город, единственная отдушина местного населения - театр, вечерний налет... и актер, вернувшийся на руины и осознавший, что его родного театра больше не существует, принимается от отчаяния и растерянности читать роль...
Театр был мертв, в том не было сомнений:
Из окон стлался дым.
Не спас его и частый дождь осенний -
Огонь неумолим.
Мужчина шел по улицам разбитым
Кварталами руин.
В район, бомбардировкою накрытый,
Вернулся он один.
Он шел, оцепенело озирая
Ослепший вдруг фасад.
Был этот дом в аду фрагментом рая
Часы тому назад.
Еще вчера он собирал весь город
Вечернею порой,
Еще вчера прохожий был актером,
Пожалуй что - звездой...
Несмытый грим щипал немилосердно
Усталые глаза,
И по щеке поэтому, наверно,
Упорно шла слеза.
Он пристально смотрел в глазницы окон,
Ища угасший свет,
Но там был только пепла вязкий кокон,
Ни отблеска в ответ.
Он вслушивался в тишину глухую
За мутью дымных штор
И вдруг, как будто хищник, дичь почуяв,
Рванулся он во двор.
Спешил прохожий к входу для артистов -
Привычка долгих лет.
Ему почудилось: сквозь сумрак мглистый
Его позвал кларнет...
Сорвав с петель досок обломки черных,
Актер вошел в проем.
Внутри он не узнал своей гримерной
Под пеплом и углем.
Но сквозь горячее нутро могилы
Мечтаний и страстей
Мелодия - дрожа, теряя силы -
Звали идти за ней.
По коридорам проплутав, он вышел
Из темноты на свет:
Над сценою обрушилась часть крыши.
Там и звучал кларнет.
На месте сцены обойдя завалы,
Актер спустился вниз.
Стоял в проходе зрительного зала
Упрямый кларнетист.
Актер напротив встал с ухмылкой волчьей
Под моросью седой.
Глаза в глаза они смотрели молча
Молчал и зал пустой...
***
День был мрачным с утра,
Злость, тоска и хандра -
Тошно видеть раздолбанный город.
Но в свой срок, как всегда,
Поднялась суета:
Новый выход готовят актеры.
Штат неполон сейчас,
Так что каждый из нас
Делать всякое уполномочен.
Под прикрытьем кулис
Именитый артист -
И портной, и гример, и рабочий.
Выбывает порой
То статист, то герой -
Что ни вечер, в составе замены.
Не учив ни черта,
Роль читаешь с листа
За кого-то другого со сцены.
Все в театре вверх дном,
Торопливость во всем:
Очень рано спектаклей начало.
Чтоб мог зритель уйти,
Не сбиваясь с пути,
По глухим, затемненным кварталам.
На окраинах есть -
Наша гордость и честь -
Заводские кирпичные зданья.
Оттого нас бомбят
День за днем, к ряду ряд,
Мимо цели - с завидным стараньем.
Будут после войны
Победившим нужны
Не сады и дома, а заводы,
И в кварталах жилых
Нет спасенья от них -
Бомбы здесь, что дурная погода.
В центре много следов
Взрывов, мертвых домов,
Но театр сохраняется целым.
Будто заговорен,
Возвышается он
Меж руинами - гордо и смело.
Но бывает подчас,
Возникают у нас
Пред началом спектакля сомнения:
Пуст не будет ли зал? -
Кто в опасный квартал
Поспешит - посмотреть представленье?
По местам собрались,
Мчится занавес ввысь,
В брюхе пусто, но нужно стараться.
С незапамятных пор
Знает каждый актер -
Представленье должно продолжаться.
Зала шумная пасть,
Вишне негде упасть -
Снова будут приливы оваций.
Видно, действен закон
Для обеих сторон:
Представленья должны продолжаться.
Что сюда их влечет?
Нас что гонит вперед
По настилу истоптанной сцены?
Долг, традиции, честь,
Страх, потери - Бог весть...
Знают, может быть, эти вот стены.
Здесь реальна лишь роль,
Притупляется боль -
Сцена действует так неизменно.
Но - легко различим,
Как усталость сквозь грим -
Рвется голос тревожной сирены...
***
Актер, как будто выходя из транса,
Окинул взглядом зал,
Что в хмуро-томном духе декаданса
Еще вчера сиял.
Потом вздохнул, как будто глядя в омут
Перед прыжком во тьму,
И отчего-то монолог знакомый
Пришел на ум ему.
И полились, как песня, строки текста
Заученной рекой
С оборванного накануне места,
Привычный взмах рукой,
И музыкант, подхватывая сцену,
Прижал к губам мундштук.
За весь оркестр трудился вдохновенно
Печальный ломкий звук.
И кто-то из фойе вошел украдкой
Сквозь духоту и мрак,
Зааплодировав, увесисто и кратко,
Им продолжать дал знак.
Другие подошли из хмари стылой,
Был медлен робкий шаг.
Необгорелых кресел не хватило -
Практически аншлаг.
Их было сколько - человек пятнадцать?
Но суть-то не в числе,
А в том, что пьесе должно продолжаться,
Пусть в саже и золе.
А расходились нехотя, с оглядкой,
Актер смотрел им вслед.
Ушел и музыкант походкой шаткой,
Сжимая свой кларнет.
Пронзала горечь, беспощадней пули,
Актер не мог уйти -
Стоял в опустошенном вестибюле
И повторял: прости.
Но думал он о том, манжетой бледной
Стирая грим с лица,
Что в этом зале был спектакль последний
Доигран
до конца...
© Targhis, 26.10.2012
Театр был мертв, в том не было сомнений:
Из окон стлался дым.
Не спас его и частый дождь осенний -
Огонь неумолим.
Мужчина шел по улицам разбитым
Кварталами руин.
В район, бомбардировкою накрытый,
Вернулся он один.
Он шел, оцепенело озирая
Ослепший вдруг фасад.
Был этот дом в аду фрагментом рая
Часы тому назад.
Еще вчера он собирал весь город
Вечернею порой,
Еще вчера прохожий был актером,
Пожалуй что - звездой...
Несмытый грим щипал немилосердно
Усталые глаза,
И по щеке поэтому, наверно,
Упорно шла слеза.
Он пристально смотрел в глазницы окон,
Ища угасший свет,
Но там был только пепла вязкий кокон,
Ни отблеска в ответ.
Он вслушивался в тишину глухую
За мутью дымных штор
И вдруг, как будто хищник, дичь почуяв,
Рванулся он во двор.
Спешил прохожий к входу для артистов -
Привычка долгих лет.
Ему почудилось: сквозь сумрак мглистый
Его позвал кларнет...
Сорвав с петель досок обломки черных,
Актер вошел в проем.
Внутри он не узнал своей гримерной
Под пеплом и углем.
Но сквозь горячее нутро могилы
Мечтаний и страстей
Мелодия - дрожа, теряя силы -
Звали идти за ней.
По коридорам проплутав, он вышел
Из темноты на свет:
Над сценою обрушилась часть крыши.
Там и звучал кларнет.
На месте сцены обойдя завалы,
Актер спустился вниз.
Стоял в проходе зрительного зала
Упрямый кларнетист.
Актер напротив встал с ухмылкой волчьей
Под моросью седой.
Глаза в глаза они смотрели молча
Молчал и зал пустой...
***
День был мрачным с утра,
Злость, тоска и хандра -
Тошно видеть раздолбанный город.
Но в свой срок, как всегда,
Поднялась суета:
Новый выход готовят актеры.
Штат неполон сейчас,
Так что каждый из нас
Делать всякое уполномочен.
Под прикрытьем кулис
Именитый артист -
И портной, и гример, и рабочий.
Выбывает порой
То статист, то герой -
Что ни вечер, в составе замены.
Не учив ни черта,
Роль читаешь с листа
За кого-то другого со сцены.
Все в театре вверх дном,
Торопливость во всем:
Очень рано спектаклей начало.
Чтоб мог зритель уйти,
Не сбиваясь с пути,
По глухим, затемненным кварталам.
На окраинах есть -
Наша гордость и честь -
Заводские кирпичные зданья.
Оттого нас бомбят
День за днем, к ряду ряд,
Мимо цели - с завидным стараньем.
Будут после войны
Победившим нужны
Не сады и дома, а заводы,
И в кварталах жилых
Нет спасенья от них -
Бомбы здесь, что дурная погода.
В центре много следов
Взрывов, мертвых домов,
Но театр сохраняется целым.
Будто заговорен,
Возвышается он
Меж руинами - гордо и смело.
Но бывает подчас,
Возникают у нас
Пред началом спектакля сомнения:
Пуст не будет ли зал? -
Кто в опасный квартал
Поспешит - посмотреть представленье?
По местам собрались,
Мчится занавес ввысь,
В брюхе пусто, но нужно стараться.
С незапамятных пор
Знает каждый актер -
Представленье должно продолжаться.
Зала шумная пасть,
Вишне негде упасть -
Снова будут приливы оваций.
Видно, действен закон
Для обеих сторон:
Представленья должны продолжаться.
Что сюда их влечет?
Нас что гонит вперед
По настилу истоптанной сцены?
Долг, традиции, честь,
Страх, потери - Бог весть...
Знают, может быть, эти вот стены.
Здесь реальна лишь роль,
Притупляется боль -
Сцена действует так неизменно.
Но - легко различим,
Как усталость сквозь грим -
Рвется голос тревожной сирены...
***
Актер, как будто выходя из транса,
Окинул взглядом зал,
Что в хмуро-томном духе декаданса
Еще вчера сиял.
Потом вздохнул, как будто глядя в омут
Перед прыжком во тьму,
И отчего-то монолог знакомый
Пришел на ум ему.
И полились, как песня, строки текста
Заученной рекой
С оборванного накануне места,
Привычный взмах рукой,
И музыкант, подхватывая сцену,
Прижал к губам мундштук.
За весь оркестр трудился вдохновенно
Печальный ломкий звук.
И кто-то из фойе вошел украдкой
Сквозь духоту и мрак,
Зааплодировав, увесисто и кратко,
Им продолжать дал знак.
Другие подошли из хмари стылой,
Был медлен робкий шаг.
Необгорелых кресел не хватило -
Практически аншлаг.
Их было сколько - человек пятнадцать?
Но суть-то не в числе,
А в том, что пьесе должно продолжаться,
Пусть в саже и золе.
А расходились нехотя, с оглядкой,
Актер смотрел им вслед.
Ушел и музыкант походкой шаткой,
Сжимая свой кларнет.
Пронзала горечь, беспощадней пули,
Актер не мог уйти -
Стоял в опустошенном вестибюле
И повторял: прости.
Но думал он о том, манжетой бледной
Стирая грим с лица,
Что в этом зале был спектакль последний
Доигран
до конца...
© Targhis, 26.10.2012
среда, 14 ноября 2012
Эльф-бабочка выгуливает в поле цветущего клевера свою ручную пчелу. Собственно, первая попытка сделать стоящую куклу и с натуральными волосами.
читать дальше
читать дальше
вторник, 18 сентября 2012
В этот раз, пожалуй, придется начать издалека…
Итак, в альпийской долине в Баварии у самой австрийской границы стоит старинный городок Фюссен. Город этот примечателен в первую очередь тем, что всего в часе ходу от него находится знаменитый на весь мир сказочный замок Нойшванштайн, творение короля-романтика Людвига II Виттельсбаха, поклонника Вагнера и Короля-Солнце, ценителя древне-германских легенд, способного инженера и просто очень красивого человека. В восемнадцать лет он взошел на престол после неожиданной смерти отца, никак не подготовившего наследника к королевской доле. Стать блестящим монархом в духе Людовика XIV он не сумел, продув пару войн и рассорившись с собственным правительством, увлекся созданием собственного фантазийного мира, основанного на остроумных технических новинках, а в сорок лет был объявлен параноиком, отстранен от престола (причем поначалу – в пользу младшего брата, уже давно и безнадежно заключенного в сумасшедшем доме) и вскоре убит. А между прочим, железнодорожный вокзал Мюнхена был первым электрифицированным вокзалом в Германии, да и некоторые изобретения самого Людвига используются по сей день – например, искусственная волна в бассейнах… Так или иначе, Людвиг оставил по себе светлую память в народе Баварии, и связанные с его именем места доныне служат алтарями романтики и искусства, куда стремятся паломники со всего мира – принося, кстати, немалые барыши его стране.
В конце ушедшего тысячелетия на северной окраине Фюссена, на берегу обширного озера Форггензее был построен Фестшпильхаус Нойшванштайн – огромный театр, возведенный специально для мюзикла о Людвиге с истинно королевским размахом и с использованием некоторых идей самого короля, предназначенных для так и не построенной Оперы в Мюнхене. В 2000 году на самой большой в Германии вращающейся сцене состоялась премьера мюзикла «Ludwig II – Sehsucht nach dem Paradies» (Тоска по Раю). Собственно, это была, скорее, опера, довольно тяжеловесная, перегруженная национальными мотивами, зато в ней нашлось место и поездке на санях с живыми лошадьми, и полету на воздушном шаре чуть ли не в натуральную величину, и бутафорскому дракону из «Нибелунгов», и натуральному озеру, да еще с настоящими фонтанами (под сценой находится бассейн с водой). Людвиг, любивший кататься на лодочке в пещере с искусственным водопадом под многоцветную светомузыку, несомненно, был бы доволен…
В 2005 году на смену первому пришел второй мюзикл с незатейливым названием «Ludwig2», спектакль с элементами политического детектива, более компактный, стильный, с изящными декорациями и интересными режиссерскими решениями. Благодаря второму «Людвигу», нашел путь на мюзикловую сцену Ян Амманн, первый исполнитель заглавной роли, а теперь уже состоявшаяся звезда – благодаря роли фон Кролока в Оберхаузене и Штутгарте.
Сейчас в театре заправляют Марк Гремм и Дженет Chvatal (не знаю, как это правильно произносится, поэтому и не рискну), соответственно, исполнители ролей Людвига и императрицы Элизабет. Время от времени они ставят – самостоятельно осуществляя режиссуру – галаконцерты, и в конце августа по традиции проводится Кёнигсгала – концерт, посвященный дню рождения Людвига Баварского. Обычно выступает на концерте квартет: Марк, Дженет и гости – чаще всего участники все того же Людвига, но иногда и заезжие более крупные звезды.
В этом году концерт был особенный – чуть ли не впервые он попал прямо на 25 августа, день рождения короля. Поэтому случаю и гости были особенные – самая знаменитая сценическая пара немецкоязычного театра, Пия Даус и Уве Крёгер.
Императрица и король из «Людвига» приглашают императрицу и короля мюзикла!
Так звучал слоган этого концерта. Как можно было пропустить такое зрелище, учитывая, что я сильно неравнодушна к самому имениннику (не говоря уже о гостях) и уже шесть лет мечтала побывать именно в этом театре?
Театр мне понравился – удивительное сооружение, представляющее собой необычный компромисс между современным техно-дизайном и стилем Людвига. По задумке его создателей, он должен вводить зрителя в мир покойного короля, создавая связь между происходящим на сцене и окружающей его… реально сказочной обстановкой. Эта громадина властвует на берегу Форггензее; металлически-блестящий на солнце треугольник крыши бросается в глаза издалека, смотришь ли ты на него с альпийских склонов кругом, с башни городской крепости, или с самого озера. Перед театром разбит маленький садик с газонами и фонтанами, из которого открывается фантастический вид на синие силуэты гор, белеющий как раз напротив Нойшванштайн и тепло желтеющий пониже Хоэншвангау. Высокий зрительный зал исключительно удобен для зрителей: сидячих мест меньше, чем позволяет пространство, сцену хорошо видно с любого места. Еть и за что зацепиться глазу: красочный в чисто баварском рококошном духе плафон и вместо боковых лож – узкие ниши, в которых стоят белоснежные бюсты Людвига, сурово взирая на публику. Впрочем, сцена предлагает зрелище куда более эффектное – не зря именно при Людвиге в опере Байройта было впервые заведено выключать свет в театре во время представления, чтобы зрители не отвлекались на глупости.
Внешне фюссенские концерты оформлены ярко – в номерах из популярных мюзиклов остроумно используются декорации, реквизит, а иногда и костюмы из двух «Людвигов», благо в этих двух постановках найдется реквизит на все случаи жизни
Во время концерта в зале царила какая-то уютная, почти «камерная» атмосфера, несмотря на почти полторы тысячи зрителей, необъятную сцену и пышный декор. Просто ощущалось, что тут собрались «свои», фанаты Людвига, фанаты Марка и Дженет, фанаты Уве и Пии – у каждого была серьезная причина, чтобы здесь находиться. Дженет и Марк – очень симпатичная сценическая пара, хотя, возможно, и уступают гостям и силой голоса, и эффектом «присутствия на сцене» (ну так эти гости задают высокую планку!). Очень мне понравился Марк (и не потому что во вступительной речи он упомянул, что в зале – «представьте себе!» - присутствуют гости из России ). Если по паре-тройке видеозаписей Марк казался мне как-то эмоционально малоподвижным, то на концерте стало очевидно, что я ошибалась, и модерировал он превосходно, великолепно взаимодействуя с публикой. Дженет я знала лучше, и мои ожидания она полностью оправдала, если не считать напрочь убитой последней ноты Кристины в знаменитом дуэте – лучше бы отдали этот дуэт Уве и Пии, благо он давно наличествует в их репертуаре. О Пии ничего нового и не скажешь, это действительно императрица мюзикла. Но я ехала в Альпы ради выступления Крёгера, и хотя он находился на сцене меньше других, впечатление произвел сногсшибательное. Два щадящих в отношении вокала ангажемента явно пошли ему на пользу и после проблем с голосом, из-за которых он уже два с половиной года как вынужден был оставить большие постановки, он звучал, как в прежние времена. На «Звуках музыки» был заметен явный прогресс, но ни разу еще я не слышала вживую, чтобы он пел так мощно и свободно, и впервые лично убедилась, что свои 13 подряд премий лучшему артисту немецкоязычного мюзикла он получил не только за красивые глаза и эмоциональную игру. И в дуэтах Уве звучал с Пией наравне – впервые за годы.
А еще было очевидно, какое огромное значение для Крёгера имел тот факт, что он снова выступает с Пией - кажется, впервые за два года. Возможно, это была основная причина его участия в этом концерте? Ведь и в июле, когда я сказала ему, что в следующий раз мы увидимся в Фюссене, реакция Уве была: «Füssen? Also mit Pia!» А десять дней спустя после концерта, когда перед премьерой юбилейной постановки «Элизабет» в Вене, Пия заметила интервьюерам: «Какой особенной сценической парой мы были…», Уве тут же поправил ее: «…И есть!»
В первом акте исполняли хиты из любимых немецкой публикой мюзиклов. Открыла программу Дженет «Золотом звезд», дуэт из «Людвига» и блок из «Элизабет» прозвучали в «коронационном» зале (начало «Последнего танца» Крёгер исполнял, благополучно повернувшись к публике спиной, так как Пия вышла на балкон в глубине сцены), для Призрака Оперы спустили пурпурно-золотую декорацию с оперной ложей (я же говорю, два «Людвига» способны обеспечить картинкой весь мюзикловый театр).
После «Музыки ночи» Марк пообещал, что далее Пия и Уве исполнят соло из своих текущих ангажементов, соответственно «Ребекки» и «Звуков музыки».«Итак, создания ночи уходят со сцены, встречайте: Пия Даус и Ребекка!» Марк уходит, поднимается занавес… и на сцене сидит в кресле Крёгер с гитарой. Хохот в зале стоял минуты три. Когда Уве наконец смог начать что-то говорить, на сцену выскочил красный и всклокоченный Марк и попытался его хоть как-то представить. Уве посмотрел на Марка оччень красноречивым взглядом. Зато его «Эдельвайсс» стал для меня хайлайтом вечера. «Все вы знаете эту песню по-английски, я же пою ее по-немецки!» Последнее «Sei der Heimat ein Seeeegeeeeeeeen» Уве пел а капелла, и гигантские пространства над сценой откликнулись эхом.
Пия исполнила номер про орхидеи вместо ожидаемого заглавного соло, но думаю, вопрос с «Ребеккой» для некоторых участников вообще был болезненным, а обойти его тоже было никак нельзя, притом что она как раз сейчас играет миссис Дэнверс в Штутгарте. Нельзя было и не упомянуть, что вот же прямо тут – первый Максим, и казалось бы совершенно естественным, если бы Крёгер вышел следом за ней и исполнил «Gott warum». Однако, после того, как год назад ему отказали в участии в любимом спектакле, это, конечно, было невозможно.
Дженет попрощалась с балкона с Аргентиной и настала очередь графа фон Кролока. Оформление вампирского блока понравилось мне особенно. В «Людвиге» есть сильная сцена войны, представленная в этаком жестко-пацифистском духе. На сцене спиной к зрителю стоят солдаты с ранцами и валиками одеял на плечах, а на заднике уходят в бесконечность бесчисленные могильные кресты, и в растущем тумане силуэты живых людей с поперечинами одеял сливаются с крестами. Теперь же сцену перекрыла черная стена с вырезанным квадратом, за которым располагался осведещенный задник-кладбище, и оттуда, из бесконечности могил, шел к зрителям черный силуэт Марка под звуки «Неутолимой жажды». На огромной сцене это его шествие из далекого далека даже казалось мультипликацией, пока Марк не вышел из квадрата на свет. Потом этот же путь повторил своей вальяжной походкой манекенщицы Уве, пока Пия начинала «Тотале Финстернис». Один из их излюбленных дуэтов стал эффектным завершением первого акта.
Второй акт посвящался темам, приближенным к современной жизни, а значит, – деньгам. Марк выступил с «Американской мечтой» (даже старинный автомобиль на сцену выкатили), Дженет добавила «Diamonds Are Girl’s Best Friends», Уве продолжил логическую цепочку могучим «Бульваром Сансет» (для меня это был просто прекрасный подарок: как раз недавно я думала, что вряд ли когда-нибудь услышу эту песню вживую в исполнении моего любимого Гиллиса). Пия исполнила соло Нормы. Далее Марк и Дженет представили «My Way» и «New York New York», Марк, перейдя на английский, (а то, мол, наши иностранные гости, конечно, не поймут, о чем речь) рассказал, что у них имеется свой немецкоязычный Синатра, у которого есть своя песня про Нью-Йорк. Имени он так и не назвал, но, по крайней мере, некоторые иностранные гости вполне себе представляют, кто такой Удо Юргенс. Под “Ich war noch niemals in New York” и “Bitte mit Sahne” публика вскочила с мест и подпевала, Дженет бегала «в народ», артисты искренне получали удовольствие.
После очередной речи Марк объявил: «Далее наслаждайтесь: Пия Даус и Уве Крёгер» Занавес поднимается… и на сцене стоят Пия и Дженет. Снова неловкая пауза и хохот. Дженет не растерялась: «А вы думали, мы дадим мучжинам сказать последнее слово?» Феминистки зааплодировали. Их было много.
Пия и Дженет спели дуэт из «Принца Египта» на фоне декорации Антиквариума Мюнхенской Резиденции, подходящей к песне если не по содержанию, то по цветовой гамме и настроению. Далее последовали «Голдфингер» (фанатки Крёгера поначалу тяжело вздохнули: джеймсбондовские песни давно уже набили оскомину, однако шлюсстон стоил того, чтобы это послушать еще раз) и соло Миледи.
Потом на сцену выкатились части декораций и реквизита из «Людвига» - алый шелковый занавес, двухметровая диаметром маска Вагнера, труп механического лебедя – и стало ясно, что дело идет к концу. После еще двух соло из «Людвига» – меланхоличного «Кавалера Роз» и мощного «Холодные звезды» нас ждал бонус – “Wenn ich tanzen will” в том виде, как ее принято исполнять в этом театре. Пия поет перед завесой, изображающей лес Кингсора (слащавая сказочная картинка, служащая задником сцены в певческом зале Нойшванштайна, Уве стоит позади завесы, падающий на него свет усиливается, и Смерть в джеймсбондовском смокинге словно бы постепенно материализуется из мрака, обретает плоть. Потом завеса поднимается, и артисты оказываются в декорациях, повторяющих тот же лес, только теперь объемный, и продолжают дуэт со своей обычной хореографией – как поеднок воль. Задумано изящно, вот только какое отношение этот лес имеет к Элизабет и Тоду, не ведает никто.
На прощание вся четверка исполнила «You’ll Never Walk alone» – один из излюбленных номеров для завершения мюзикловых концертов, правда, не настолько в этом качестве затасканный, как «Thank You for the Music» или «Time Warp».
Фанатам сильно подпортила впечатление отвратно организованная – точнее сказать, никак не организованная – Autogrammstunde. Насколько я знаю, три года назад, когда Крёгер тоже выступал на Кёнигсгале, официальная раздача автографов состоялась без предупреждения, народ, в основном, разошелся, остались только те, кому очень надо было, и их ждал приятный сюрприз. В этот же раз объявлено было заранее, но никто и не подумал какую-нибудь ленточку протянуть или как-то народ направить, так что была давка, стресс и для зрителей, и для актеров, и какой-то неприятный осадок после такого успешного концерта. Не говоря уже о фотографиях, на которых неизбежно один лежит брюхом на столе, другой спиной. Актеры, впрочем, делали все, что было в их силах (вот согласятся ли они еще выступать в этом театре – другой вопрос). А Марк и Дженет многозначительно пожали мне руку, лишний раз подтвердив, что приезд зрителя из России для них что-то значит.
Несмотря на страшенный ливень за стенами театра – альпийская погода во всей красе, несмотря на все попытки прозы жизни вклиниться в этот праздник и разрушить ощущение волшебства, оно остается в унесенной с собой частице этого кажущегося ненастоящим мира, вместе с голубыми вершинами Альп, расписными стенами средневекового города, изящными силуэтами замков, холодной гладью Форггензее, оно остается в просторных пространствах театра, созданного ради все той же мечты, и слиянии четырех красивых голосов – в честь давно погибшего безумного короля, до конца своих дней верившего, что жизнь можно превратить в прекрасную сказку.
Итак, в альпийской долине в Баварии у самой австрийской границы стоит старинный городок Фюссен. Город этот примечателен в первую очередь тем, что всего в часе ходу от него находится знаменитый на весь мир сказочный замок Нойшванштайн, творение короля-романтика Людвига II Виттельсбаха, поклонника Вагнера и Короля-Солнце, ценителя древне-германских легенд, способного инженера и просто очень красивого человека. В восемнадцать лет он взошел на престол после неожиданной смерти отца, никак не подготовившего наследника к королевской доле. Стать блестящим монархом в духе Людовика XIV он не сумел, продув пару войн и рассорившись с собственным правительством, увлекся созданием собственного фантазийного мира, основанного на остроумных технических новинках, а в сорок лет был объявлен параноиком, отстранен от престола (причем поначалу – в пользу младшего брата, уже давно и безнадежно заключенного в сумасшедшем доме) и вскоре убит. А между прочим, железнодорожный вокзал Мюнхена был первым электрифицированным вокзалом в Германии, да и некоторые изобретения самого Людвига используются по сей день – например, искусственная волна в бассейнах… Так или иначе, Людвиг оставил по себе светлую память в народе Баварии, и связанные с его именем места доныне служат алтарями романтики и искусства, куда стремятся паломники со всего мира – принося, кстати, немалые барыши его стране.
В конце ушедшего тысячелетия на северной окраине Фюссена, на берегу обширного озера Форггензее был построен Фестшпильхаус Нойшванштайн – огромный театр, возведенный специально для мюзикла о Людвиге с истинно королевским размахом и с использованием некоторых идей самого короля, предназначенных для так и не построенной Оперы в Мюнхене. В 2000 году на самой большой в Германии вращающейся сцене состоялась премьера мюзикла «Ludwig II – Sehsucht nach dem Paradies» (Тоска по Раю). Собственно, это была, скорее, опера, довольно тяжеловесная, перегруженная национальными мотивами, зато в ней нашлось место и поездке на санях с живыми лошадьми, и полету на воздушном шаре чуть ли не в натуральную величину, и бутафорскому дракону из «Нибелунгов», и натуральному озеру, да еще с настоящими фонтанами (под сценой находится бассейн с водой). Людвиг, любивший кататься на лодочке в пещере с искусственным водопадом под многоцветную светомузыку, несомненно, был бы доволен…
В 2005 году на смену первому пришел второй мюзикл с незатейливым названием «Ludwig2», спектакль с элементами политического детектива, более компактный, стильный, с изящными декорациями и интересными режиссерскими решениями. Благодаря второму «Людвигу», нашел путь на мюзикловую сцену Ян Амманн, первый исполнитель заглавной роли, а теперь уже состоявшаяся звезда – благодаря роли фон Кролока в Оберхаузене и Штутгарте.
Сейчас в театре заправляют Марк Гремм и Дженет Chvatal (не знаю, как это правильно произносится, поэтому и не рискну), соответственно, исполнители ролей Людвига и императрицы Элизабет. Время от времени они ставят – самостоятельно осуществляя режиссуру – галаконцерты, и в конце августа по традиции проводится Кёнигсгала – концерт, посвященный дню рождения Людвига Баварского. Обычно выступает на концерте квартет: Марк, Дженет и гости – чаще всего участники все того же Людвига, но иногда и заезжие более крупные звезды.
В этом году концерт был особенный – чуть ли не впервые он попал прямо на 25 августа, день рождения короля. Поэтому случаю и гости были особенные – самая знаменитая сценическая пара немецкоязычного театра, Пия Даус и Уве Крёгер.
Императрица и король из «Людвига» приглашают императрицу и короля мюзикла!
Так звучал слоган этого концерта. Как можно было пропустить такое зрелище, учитывая, что я сильно неравнодушна к самому имениннику (не говоря уже о гостях) и уже шесть лет мечтала побывать именно в этом театре?
Театр мне понравился – удивительное сооружение, представляющее собой необычный компромисс между современным техно-дизайном и стилем Людвига. По задумке его создателей, он должен вводить зрителя в мир покойного короля, создавая связь между происходящим на сцене и окружающей его… реально сказочной обстановкой.
Эта громадина властвует на берегу Форггензее; металлически-блестящий на солнце треугольник крыши бросается в глаза издалека, смотришь ли ты на него с альпийских склонов кругом, с башни городской крепости, или с самого озера. Перед театром разбит маленький садик с газонами и фонтанами, из которого открывается фантастический вид на синие силуэты гор, белеющий как раз напротив Нойшванштайн и тепло желтеющий пониже Хоэншвангау. Высокий зрительный зал исключительно удобен для зрителей: сидячих мест меньше, чем позволяет пространство, сцену хорошо видно с любого места. Еть и за что зацепиться глазу: красочный в чисто баварском рококошном духе плафон и вместо боковых лож – узкие ниши, в которых стоят белоснежные бюсты Людвига, сурово взирая на публику. Впрочем, сцена предлагает зрелище куда более эффектное – не зря именно при Людвиге в опере Байройта было впервые заведено выключать свет в театре во время представления, чтобы зрители не отвлекались на глупости. Внешне фюссенские концерты оформлены ярко – в номерах из популярных мюзиклов остроумно используются декорации, реквизит, а иногда и костюмы из двух «Людвигов», благо в этих двух постановках найдется реквизит на все случаи жизни
Во время концерта в зале царила какая-то уютная, почти «камерная» атмосфера, несмотря на почти полторы тысячи зрителей, необъятную сцену и пышный декор. Просто ощущалось, что тут собрались «свои», фанаты Людвига, фанаты Марка и Дженет, фанаты Уве и Пии – у каждого была серьезная причина, чтобы здесь находиться. Дженет и Марк – очень симпатичная сценическая пара, хотя, возможно, и уступают гостям и силой голоса, и эффектом «присутствия на сцене» (ну так эти гости задают высокую планку!). Очень мне понравился Марк (и не потому что во вступительной речи он упомянул, что в зале – «представьте себе!» - присутствуют гости из России ). Если по паре-тройке видеозаписей Марк казался мне как-то эмоционально малоподвижным, то на концерте стало очевидно, что я ошибалась, и модерировал он превосходно, великолепно взаимодействуя с публикой. Дженет я знала лучше, и мои ожидания она полностью оправдала, если не считать напрочь убитой последней ноты Кристины в знаменитом дуэте – лучше бы отдали этот дуэт Уве и Пии, благо он давно наличествует в их репертуаре. О Пии ничего нового и не скажешь, это действительно императрица мюзикла. Но я ехала в Альпы ради выступления Крёгера, и хотя он находился на сцене меньше других, впечатление произвел сногсшибательное. Два щадящих в отношении вокала ангажемента явно пошли ему на пользу и после проблем с голосом, из-за которых он уже два с половиной года как вынужден был оставить большие постановки, он звучал, как в прежние времена. На «Звуках музыки» был заметен явный прогресс, но ни разу еще я не слышала вживую, чтобы он пел так мощно и свободно, и впервые лично убедилась, что свои 13 подряд премий лучшему артисту немецкоязычного мюзикла он получил не только за красивые глаза и эмоциональную игру. И в дуэтах Уве звучал с Пией наравне – впервые за годы.
А еще было очевидно, какое огромное значение для Крёгера имел тот факт, что он снова выступает с Пией - кажется, впервые за два года. Возможно, это была основная причина его участия в этом концерте? Ведь и в июле, когда я сказала ему, что в следующий раз мы увидимся в Фюссене, реакция Уве была: «Füssen? Also mit Pia!» А десять дней спустя после концерта, когда перед премьерой юбилейной постановки «Элизабет» в Вене, Пия заметила интервьюерам: «Какой особенной сценической парой мы были…», Уве тут же поправил ее: «…И есть!»
В первом акте исполняли хиты из любимых немецкой публикой мюзиклов. Открыла программу Дженет «Золотом звезд», дуэт из «Людвига» и блок из «Элизабет» прозвучали в «коронационном» зале (начало «Последнего танца» Крёгер исполнял, благополучно повернувшись к публике спиной, так как Пия вышла на балкон в глубине сцены), для Призрака Оперы спустили пурпурно-золотую декорацию с оперной ложей (я же говорю, два «Людвига» способны обеспечить картинкой весь мюзикловый театр).
После «Музыки ночи» Марк пообещал, что далее Пия и Уве исполнят соло из своих текущих ангажементов, соответственно «Ребекки» и «Звуков музыки».«Итак, создания ночи уходят со сцены, встречайте: Пия Даус и Ребекка!» Марк уходит, поднимается занавес… и на сцене сидит в кресле Крёгер с гитарой. Хохот в зале стоял минуты три. Когда Уве наконец смог начать что-то говорить, на сцену выскочил красный и всклокоченный Марк и попытался его хоть как-то представить. Уве посмотрел на Марка оччень красноречивым взглядом. Зато его «Эдельвайсс» стал для меня хайлайтом вечера. «Все вы знаете эту песню по-английски, я же пою ее по-немецки!» Последнее «Sei der Heimat ein Seeeegeeeeeeeen» Уве пел а капелла, и гигантские пространства над сценой откликнулись эхом.
Пия исполнила номер про орхидеи вместо ожидаемого заглавного соло, но думаю, вопрос с «Ребеккой» для некоторых участников вообще был болезненным, а обойти его тоже было никак нельзя, притом что она как раз сейчас играет миссис Дэнверс в Штутгарте. Нельзя было и не упомянуть, что вот же прямо тут – первый Максим, и казалось бы совершенно естественным, если бы Крёгер вышел следом за ней и исполнил «Gott warum». Однако, после того, как год назад ему отказали в участии в любимом спектакле, это, конечно, было невозможно.
Дженет попрощалась с балкона с Аргентиной и настала очередь графа фон Кролока. Оформление вампирского блока понравилось мне особенно. В «Людвиге» есть сильная сцена войны, представленная в этаком жестко-пацифистском духе. На сцене спиной к зрителю стоят солдаты с ранцами и валиками одеял на плечах, а на заднике уходят в бесконечность бесчисленные могильные кресты, и в растущем тумане силуэты живых людей с поперечинами одеял сливаются с крестами. Теперь же сцену перекрыла черная стена с вырезанным квадратом, за которым располагался осведещенный задник-кладбище, и оттуда, из бесконечности могил, шел к зрителям черный силуэт Марка под звуки «Неутолимой жажды». На огромной сцене это его шествие из далекого далека даже казалось мультипликацией, пока Марк не вышел из квадрата на свет. Потом этот же путь повторил своей вальяжной походкой манекенщицы Уве, пока Пия начинала «Тотале Финстернис». Один из их излюбленных дуэтов стал эффектным завершением первого акта.
Второй акт посвящался темам, приближенным к современной жизни, а значит, – деньгам. Марк выступил с «Американской мечтой» (даже старинный автомобиль на сцену выкатили), Дженет добавила «Diamonds Are Girl’s Best Friends», Уве продолжил логическую цепочку могучим «Бульваром Сансет» (для меня это был просто прекрасный подарок: как раз недавно я думала, что вряд ли когда-нибудь услышу эту песню вживую в исполнении моего любимого Гиллиса). Пия исполнила соло Нормы. Далее Марк и Дженет представили «My Way» и «New York New York», Марк, перейдя на английский, (а то, мол, наши иностранные гости, конечно, не поймут, о чем речь) рассказал, что у них имеется свой немецкоязычный Синатра, у которого есть своя песня про Нью-Йорк. Имени он так и не назвал, но, по крайней мере, некоторые иностранные гости вполне себе представляют, кто такой Удо Юргенс. Под “Ich war noch niemals in New York” и “Bitte mit Sahne” публика вскочила с мест и подпевала, Дженет бегала «в народ», артисты искренне получали удовольствие.
После очередной речи Марк объявил: «Далее наслаждайтесь: Пия Даус и Уве Крёгер» Занавес поднимается… и на сцене стоят Пия и Дженет. Снова неловкая пауза и хохот. Дженет не растерялась: «А вы думали, мы дадим мучжинам сказать последнее слово?» Феминистки зааплодировали. Их было много.
Пия и Дженет спели дуэт из «Принца Египта» на фоне декорации Антиквариума Мюнхенской Резиденции, подходящей к песне если не по содержанию, то по цветовой гамме и настроению. Далее последовали «Голдфингер» (фанатки Крёгера поначалу тяжело вздохнули: джеймсбондовские песни давно уже набили оскомину, однако шлюсстон стоил того, чтобы это послушать еще раз) и соло Миледи.
Потом на сцену выкатились части декораций и реквизита из «Людвига» - алый шелковый занавес, двухметровая диаметром маска Вагнера, труп механического лебедя – и стало ясно, что дело идет к концу. После еще двух соло из «Людвига» – меланхоличного «Кавалера Роз» и мощного «Холодные звезды» нас ждал бонус – “Wenn ich tanzen will” в том виде, как ее принято исполнять в этом театре. Пия поет перед завесой, изображающей лес Кингсора (слащавая сказочная картинка, служащая задником сцены в певческом зале Нойшванштайна, Уве стоит позади завесы, падающий на него свет усиливается, и Смерть в джеймсбондовском смокинге словно бы постепенно материализуется из мрака, обретает плоть. Потом завеса поднимается, и артисты оказываются в декорациях, повторяющих тот же лес, только теперь объемный, и продолжают дуэт со своей обычной хореографией – как поеднок воль. Задумано изящно, вот только какое отношение этот лес имеет к Элизабет и Тоду, не ведает никто.
На прощание вся четверка исполнила «You’ll Never Walk alone» – один из излюбленных номеров для завершения мюзикловых концертов, правда, не настолько в этом качестве затасканный, как «Thank You for the Music» или «Time Warp».
Фанатам сильно подпортила впечатление отвратно организованная – точнее сказать, никак не организованная – Autogrammstunde. Насколько я знаю, три года назад, когда Крёгер тоже выступал на Кёнигсгале, официальная раздача автографов состоялась без предупреждения, народ, в основном, разошелся, остались только те, кому очень надо было, и их ждал приятный сюрприз. В этот же раз объявлено было заранее, но никто и не подумал какую-нибудь ленточку протянуть или как-то народ направить, так что была давка, стресс и для зрителей, и для актеров, и какой-то неприятный осадок после такого успешного концерта. Не говоря уже о фотографиях, на которых неизбежно один лежит брюхом на столе, другой спиной. Актеры, впрочем, делали все, что было в их силах (вот согласятся ли они еще выступать в этом театре – другой вопрос). А Марк и Дженет многозначительно пожали мне руку, лишний раз подтвердив, что приезд зрителя из России для них что-то значит.
Несмотря на страшенный ливень за стенами театра – альпийская погода во всей красе, несмотря на все попытки прозы жизни вклиниться в этот праздник и разрушить ощущение волшебства, оно остается в унесенной с собой частице этого кажущегося ненастоящим мира, вместе с голубыми вершинами Альп, расписными стенами средневекового города, изящными силуэтами замков, холодной гладью Форггензее, оно остается в просторных пространствах театра, созданного ради все той же мечты, и слиянии четырех красивых голосов – в честь давно погибшего безумного короля, до конца своих дней верившего, что жизнь можно превратить в прекрасную сказку.
суббота, 15 сентября 2012
Vergrabe alle Schwerter
Und wirst du König sein,
Dann bau den Schwänen Schlößer
Aus Liebe, Luft und Stein!
Зарой все мечи
И, если станешь королем,
Cтрой лебединые замки
Из Любви, Воздуха и Камня!
Такое наставление дает няня юному кронпринцу Людвигу Виттельсбаху в мюзикле «Ludwig2», который ставился в музыкальном театре Фюссена, в тех самых местах, где проходило детство будущего короля Баварии.
Двадцать минут от Фюссена на велосипеде по отличной асфальтированной дорожке в красивом лесочке, обязательно под дождем (в Альпах совершенно невозможная погода, дождь и солнце постоянно сменяют друг друга), и оказываешься в Хоэншвангау – очередной пряничной деревеньке в полторы улицы, лежащей у подножия холма, на котором высятся уютно-желтые стены неоготического замка того же названия.
Хоэншвангау построил Максимилиан Йозеф, король Баварии, отец Людвига II, в романтическом духе на месте руин средневекового замка шванриттеров – рыцарей Лебедя, населявших эту долину. Деревенька выходит на зеркально-спокойное Альпзее, Альпийское озеро, а неподалеку раскинулось другое озеро, название которого известно на весь мир – Шванзее, Лебединое озеро. Сюда специально приезжал Чайковский набираться вдохновения для создания знаменитого балета – именно здесь родилась легенда о заколдованной прицессе-лебеде. А росписи на стенах столовой Хоэншвангау иллюстрируют другую «лебединую» легенду, связанную с музыкальным театром, – историю Лоэнгрина. Фигура лебедя гордо смотрит и с крыши замка меж угловых башен.
Именно Хоэншвангау был одной из целей моей поездки в Фюссен, так как в Нойшванштайне я уже была раньше. Крутой, но несмертельно, склон ведет к уютной велосипедной парковке у самых ворот, а дальше – маленькие уютные дворики с фонтанами и статуями, и сам замок, его довольно любопытные интерьеры, не настолько искусственные, как в Нойшванштайне, но в том же духе.
Стены в помещениях Людвигова замка украшают росписи на сюжеты пьес Вагнера, стены замка, возведенного его отцом, расписаны сюжетами из реальной или хрестоматийной истории германского народа и в частности баварской династии – здесь нашлось место Карлу Великому, Генриху Льву, средневековому трубадуру Хильтебольду фон Швангау, Мартину Лютеру, по легенде одно время скрывавшемуся в Хоэншвангау. Среди этих стен – этих историй и рос последний король-романтик. Людвиг, впрочем, тоже сделал кое-какой вклад в оформление дворца, а его дядя и преемник на престоле Люитпольд явно использовал Хоэншвангау для хранения подарков на многочисленные юбилеи.
Карабкаться в Нойшванштайн я не стала, не было ни времени, ни погоды, и хотя хотелось пофотографировать заново, не получилось бы: сейчас он реставрируется и по большей части закрыт лесами. Фотографии Нойшванштайна здесь – это фотографии шестилетней давности, которые делала моя мама.
Экскурсия по Нойшванштайну тогда стала для меня в некотором роде разочарованием: я знала об этом замке и его интерьерах гораздо больше, чем включал экскурсионный текст, время на посещение было расписано по секундам и не было возможности задержаться и толком все рассмотреть. В Хоэншвангау, увы, дело обстоит примерно так же: интерес к замкам Людвига большой, туристов порядочно в любое время суток.
А это было написано после моего первого посещения Баварии :
Швангау, июнь 1886
Небо над Альпзее смутно,
Дышит долина тревогой,
Легче лебяжьего пуха
В стаи сбиваются тучи.
Смолкли веселые лютни,
В пропасть уткнулась дорога,
Как докричишься до духов
Рыцарей в шлемах летучих?
Замок, как будто из сказки
В явь обращенный случайно,
Поднят на облачной пене
К мраку, густому, как смоль,
Там средь бушующих красок
Праздничных стен Нойшванштайна
В обществе грез и видений
Ждет одинокий король.
Дебри альпийского леса,
Реки, рычащие глухо,
Замок венчает короною
Роскоши, света и золота.
Эхо не спетых здесь песен,
Внятное чуткому слуху,
Веет над горными склонами
И переливами Пёллата.
Эхо не сыгранной пьесы,
Эхо разбитых мечтаний,
Стон искалеченной птицы,
Как-то лишившейся крыльев,
За нарисованным лесом,
Может быть, – звуки рыданий…
Где он, блистающий рыцарь,
Строен, и юн, и всесилен?
Как он был свеж и прекрасен,
Рослый и голубоглазый!
С сосредоточенным взглядом
Мальчик в короне и мантии,
Все королевство в согласье
Так и пленилось им разом –
Кто б устоял пред парадом
Искренности и романтики?
Горько жалеть о несбыточном,
Больно – о просто несбывшемся,
Эти мгновенья умчались,
Как и эпоха Таннхайзера…
Только с жестокостью пыточной
Шепчут часы отзвонившие –
Больше не ищут Граалей
Завоеватели-кайзеры…
Видите? – рыцарь повержен
В серый туман над дорогой,
В пыль и кровавую пену,
В скрежет доспехов стальной.
Время ушло – не удержишь,
И остается немного –
Ждать неизбежной измены,
Звука шагов за спиной…
Горы, знакомые с детства –
Вот где упрятана истина,
В радостном топоте конском,
В зимнем шуршанье полозьев,
В выдуманном королевстве,
В мире науки и… призраков
В Пёллата узкой полоске,
В древних балладах и прозе…
Рыцарей прошлого тени
Бродят в тяжелом предчувствии,
Слыша их шепот тревожный,
Смотрит король в темноту,
Зная одно – без сомнений –
В дивных пространствах искусственных
Он доказал, что возможно
Правдою
сделать
мечту.
Und wirst du König sein,
Dann bau den Schwänen Schlößer
Aus Liebe, Luft und Stein!
Зарой все мечи
И, если станешь королем,
Cтрой лебединые замки
Из Любви, Воздуха и Камня!
Такое наставление дает няня юному кронпринцу Людвигу Виттельсбаху в мюзикле «Ludwig2», который ставился в музыкальном театре Фюссена, в тех самых местах, где проходило детство будущего короля Баварии.
Двадцать минут от Фюссена на велосипеде по отличной асфальтированной дорожке в красивом лесочке, обязательно под дождем (в Альпах совершенно невозможная погода, дождь и солнце постоянно сменяют друг друга), и оказываешься в Хоэншвангау – очередной пряничной деревеньке в полторы улицы, лежащей у подножия холма, на котором высятся уютно-желтые стены неоготического замка того же названия.
Хоэншвангау построил Максимилиан Йозеф, король Баварии, отец Людвига II, в романтическом духе на месте руин средневекового замка шванриттеров – рыцарей Лебедя, населявших эту долину. Деревенька выходит на зеркально-спокойное Альпзее, Альпийское озеро, а неподалеку раскинулось другое озеро, название которого известно на весь мир – Шванзее, Лебединое озеро. Сюда специально приезжал Чайковский набираться вдохновения для создания знаменитого балета – именно здесь родилась легенда о заколдованной прицессе-лебеде. А росписи на стенах столовой Хоэншвангау иллюстрируют другую «лебединую» легенду, связанную с музыкальным театром, – историю Лоэнгрина. Фигура лебедя гордо смотрит и с крыши замка меж угловых башен.
Именно Хоэншвангау был одной из целей моей поездки в Фюссен, так как в Нойшванштайне я уже была раньше. Крутой, но несмертельно, склон ведет к уютной велосипедной парковке у самых ворот, а дальше – маленькие уютные дворики с фонтанами и статуями, и сам замок, его довольно любопытные интерьеры, не настолько искусственные, как в Нойшванштайне, но в том же духе.
Стены в помещениях Людвигова замка украшают росписи на сюжеты пьес Вагнера, стены замка, возведенного его отцом, расписаны сюжетами из реальной или хрестоматийной истории германского народа и в частности баварской династии – здесь нашлось место Карлу Великому, Генриху Льву, средневековому трубадуру Хильтебольду фон Швангау, Мартину Лютеру, по легенде одно время скрывавшемуся в Хоэншвангау. Среди этих стен – этих историй и рос последний король-романтик. Людвиг, впрочем, тоже сделал кое-какой вклад в оформление дворца, а его дядя и преемник на престоле Люитпольд явно использовал Хоэншвангау для хранения подарков на многочисленные юбилеи.
Карабкаться в Нойшванштайн я не стала, не было ни времени, ни погоды, и хотя хотелось пофотографировать заново, не получилось бы: сейчас он реставрируется и по большей части закрыт лесами. Фотографии Нойшванштайна здесь – это фотографии шестилетней давности, которые делала моя мама.
Экскурсия по Нойшванштайну тогда стала для меня в некотором роде разочарованием: я знала об этом замке и его интерьерах гораздо больше, чем включал экскурсионный текст, время на посещение было расписано по секундам и не было возможности задержаться и толком все рассмотреть. В Хоэншвангау, увы, дело обстоит примерно так же: интерес к замкам Людвига большой, туристов порядочно в любое время суток.
А это было написано после моего первого посещения Баварии
:Швангау, июнь 1886
Небо над Альпзее смутно,
Дышит долина тревогой,
Легче лебяжьего пуха
В стаи сбиваются тучи.
Смолкли веселые лютни,
В пропасть уткнулась дорога,
Как докричишься до духов
Рыцарей в шлемах летучих?
Замок, как будто из сказки
В явь обращенный случайно,
Поднят на облачной пене
К мраку, густому, как смоль,
Там средь бушующих красок
Праздничных стен Нойшванштайна
В обществе грез и видений
Ждет одинокий король.
Дебри альпийского леса,
Реки, рычащие глухо,
Замок венчает короною
Роскоши, света и золота.
Эхо не спетых здесь песен,
Внятное чуткому слуху,
Веет над горными склонами
И переливами Пёллата.
Эхо не сыгранной пьесы,
Эхо разбитых мечтаний,
Стон искалеченной птицы,
Как-то лишившейся крыльев,
За нарисованным лесом,
Может быть, – звуки рыданий…
Где он, блистающий рыцарь,
Строен, и юн, и всесилен?
Как он был свеж и прекрасен,
Рослый и голубоглазый!
С сосредоточенным взглядом
Мальчик в короне и мантии,
Все королевство в согласье
Так и пленилось им разом –
Кто б устоял пред парадом
Искренности и романтики?
Горько жалеть о несбыточном,
Больно – о просто несбывшемся,
Эти мгновенья умчались,
Как и эпоха Таннхайзера…
Только с жестокостью пыточной
Шепчут часы отзвонившие –
Больше не ищут Граалей
Завоеватели-кайзеры…
Видите? – рыцарь повержен
В серый туман над дорогой,
В пыль и кровавую пену,
В скрежет доспехов стальной.
Время ушло – не удержишь,
И остается немного –
Ждать неизбежной измены,
Звука шагов за спиной…
Горы, знакомые с детства –
Вот где упрятана истина,
В радостном топоте конском,
В зимнем шуршанье полозьев,
В выдуманном королевстве,
В мире науки и… призраков
В Пёллата узкой полоске,
В древних балладах и прозе…
Рыцарей прошлого тени
Бродят в тяжелом предчувствии,
Слыша их шепот тревожный,
Смотрит король в темноту,
Зная одно – без сомнений –
В дивных пространствах искусственных
Он доказал, что возможно
Правдою
сделать
мечту.
четверг, 13 сентября 2012
Живописный старинный городок Фюссен (менее 15000 населения), основанный еще древними римлянами на торговом пути виа Клавдиа Августа, лежит в прекрасной альпийской долине на узкой горной реке Лех, впадающей в обширное озеро Форггензее, окруженное могучими массами гор. На закате Средневековья Фюссен прославился как центр производства лютен и скрипок. В наше время сюда приезжают ценители видов спорта, связанных с живописными местами – яхт, велотуров, альпинизма, или просто долгих пеших прогулок, а также туристы – полюбоваться сказочными замками. Девственные склоны Альп, ровные зеленые луга, спокойные озера, удваивающие всю эту красоту четкими отражениями, создавали бы совершенную идиллию, если бы каждый раз при смене ветра не долетал откуда-то характерный коровий запах. Что поделаешь, основная местная промышленность…
Форггензее – искусственное озеро, созданное в середине XX века, длиной более 15 км. Благодаря регулируемому уровню воды, оно защищает город и окрестности от затоплений по весне, во время таяния альпийских снегов.
Деревеньки по берегам соединяет маршрут пары-тройки плавсредств разного размера и достоинства, несколько раз в день совершающих вояжи как для туристов, так и для местных жителей, желающих попасть домой по прямой, или срезать кусок веломаршута.
С озера открываются эффектные виды на замки Людвига II Баварского, Фюссен с возвыщающимся над городом Хоэс Шлоссом и внушительный Музиктеатр Фюссен.
На реке Лех, бегущей через город под самым замком и далее в узкое скальное ущелье, имеется красивый водопад Лехфалль, поблизости от него отвесный склон утеса украшает бюст короля Максимилиана Йозефа Баварского, отца Людвига II.
Средневековый центр города представляет собой очаровательную фантазийную картинку, словно из детской книжки, и кажется ненастоящим. Мощеные улочки, застроенные разноцветными домиками, ведут к игрушечному замку; повсюду бродят суровые караульные с мушкетами, задумчивые монахини, средневековые солдаты и музыканты, а то вдруг промелькнут кавалер с дамой из XIX века; в призамковом парке кипит работа в кузницах, а покрывающие стены росписи создают дополнительное ощущение нереальности, только и соображаешь, где настоящие окна, двери, а где нарисованные.
И все это плавно переходит в спокойный пригород с невысокими – в два – максимум три этажа – отдельными домами, спокойными шоссе, сопровождаемыми велосипедными дорожками, которые уводят из города в окрестную сельскую местность, поля с коровами, маленькие городишки-деревеньки и леса, покрывающие склоны близких гор.
Над городом возвышается, вырастая из диких утесов, стиснувших русло Леха, позднеготическая крепость Фюссена, именуемая без большой фантазии «Хоэс Шлосс» - Высокий замок.
Белые стены покрывает характерная «иллюзорная» настенная живопись, вокруг скромных окошек нарисованы фальшивые, зрительно выпуклые вимперги – готические фронтоны, углы украшают разноцветные «кирпичи».
Единый ансамбль с замком образует бенедиктинский монастырь Занкт-Манг с такой же расписной башней.
В субботу, на 167-летие Людвига II, на улицах старого города и в призамковом парке кипела бурная деятельность – то ли местные жители готовились к какому-то крупному праздничному действу, то ли это было нормальное времяпрепровождение фюссенцев в погожий уик-энд, но по улицам бродили фигуры из самых разных эпох, причем не без дела бродили – костюмы показать, а вполне целеустремленно.
Иногда наблюдались и вовсе удивительные сценки
Отель «Хирш», в котором я остановилась, самым естественным образом вписывался в эту общую сказочную картину – с нарисованными на стене лестничными перилами, со старинными куклами и лошадками в качестве декора, расписной антикварной мебелью в коридорах и прелестной террасой, откуда разбегаются яркие черепичные крыши до голубоватых акварельных силуэтов Альп и пастельных замковых стен.
Форггензее – искусственное озеро, созданное в середине XX века, длиной более 15 км. Благодаря регулируемому уровню воды, оно защищает город и окрестности от затоплений по весне, во время таяния альпийских снегов.
Деревеньки по берегам соединяет маршрут пары-тройки плавсредств разного размера и достоинства, несколько раз в день совершающих вояжи как для туристов, так и для местных жителей, желающих попасть домой по прямой, или срезать кусок веломаршута.
С озера открываются эффектные виды на замки Людвига II Баварского, Фюссен с возвыщающимся над городом Хоэс Шлоссом и внушительный Музиктеатр Фюссен.
На реке Лех, бегущей через город под самым замком и далее в узкое скальное ущелье, имеется красивый водопад Лехфалль, поблизости от него отвесный склон утеса украшает бюст короля Максимилиана Йозефа Баварского, отца Людвига II.
Средневековый центр города представляет собой очаровательную фантазийную картинку, словно из детской книжки, и кажется ненастоящим. Мощеные улочки, застроенные разноцветными домиками, ведут к игрушечному замку; повсюду бродят суровые караульные с мушкетами, задумчивые монахини, средневековые солдаты и музыканты, а то вдруг промелькнут кавалер с дамой из XIX века; в призамковом парке кипит работа в кузницах, а покрывающие стены росписи создают дополнительное ощущение нереальности, только и соображаешь, где настоящие окна, двери, а где нарисованные.
И все это плавно переходит в спокойный пригород с невысокими – в два – максимум три этажа – отдельными домами, спокойными шоссе, сопровождаемыми велосипедными дорожками, которые уводят из города в окрестную сельскую местность, поля с коровами, маленькие городишки-деревеньки и леса, покрывающие склоны близких гор.
Над городом возвышается, вырастая из диких утесов, стиснувших русло Леха, позднеготическая крепость Фюссена, именуемая без большой фантазии «Хоэс Шлосс» - Высокий замок.
Белые стены покрывает характерная «иллюзорная» настенная живопись, вокруг скромных окошек нарисованы фальшивые, зрительно выпуклые вимперги – готические фронтоны, углы украшают разноцветные «кирпичи».
Единый ансамбль с замком образует бенедиктинский монастырь Занкт-Манг с такой же расписной башней.
В субботу, на 167-летие Людвига II, на улицах старого города и в призамковом парке кипела бурная деятельность – то ли местные жители готовились к какому-то крупному праздничному действу, то ли это было нормальное времяпрепровождение фюссенцев в погожий уик-энд, но по улицам бродили фигуры из самых разных эпох, причем не без дела бродили – костюмы показать, а вполне целеустремленно.
Иногда наблюдались и вовсе удивительные сценки
Отель «Хирш», в котором я остановилась, самым естественным образом вписывался в эту общую сказочную картину – с нарисованными на стене лестничными перилами, со старинными куклами и лошадками в качестве декора, расписной антикварной мебелью в коридорах и прелестной террасой, откуда разбегаются яркие черепичные крыши до голубоватых акварельных силуэтов Альп и пастельных замковых стен.
вторник, 07 августа 2012
Теперь, благодаря компании Litres, моя книга доступна и в электронном виде.
Скачать ее можно как на сайте компании: ,
так и в других интернет-магазинах электронных книг:
Аймобилко
Публикант
Ebooks prestigioplaza
Дом книги "Москва"
Bookland.Net.ua
Kniga.com
Азбука
Электронная библиотека Коджес
Библиотека Билайн
Планета книг
Onextbook
Букво
Список, вероятно, неполный. Если у вас есть любимый магазин электронных книг, можно проверить, вдруг оно и там лежит
Стоимость колеблется в районе 70 руб., в некоторых магазинах представлены отрывки из текста.
Издание иллюстрировано
Скачать ее можно как на сайте компании: ,
так и в других интернет-магазинах электронных книг:
Аймобилко
Публикант
Ebooks prestigioplaza
Дом книги "Москва"
Bookland.Net.ua
Kniga.com
Азбука
Электронная библиотека Коджес
Библиотека Билайн
Планета книг
Onextbook
Букво
Список, вероятно, неполный. Если у вас есть любимый магазин электронных книг, можно проверить, вдруг оно и там лежит
Стоимость колеблется в районе 70 руб., в некоторых магазинах представлены отрывки из текста.
Издание иллюстрировано